Аборигены Камчатки — ительмены, пробиравшиеся на Узон за разноцветными глинами для красок, свято хранили тайну об этом удивительном месте. Первого цивилизованного человека они провели сюда в сентябре 1854 года. Это был Карл фон Дитмар, чиновник особых поручений по горной части. С тех пор люди не оставляют спящий уже восемь тысяч лет вулкан Узон своим вниманием.
Вулканологи называют Узон «кальдерой». Этот термин (от испанского caldero — «котел») указывает на особое, «провальное» происхождение гигантского кратера-котловины. Около трехсот тысяч лет назад на месте Узона возвышался конический стратовулкан, достигавший высоты трех километров. После серии грандиозных извержений, которая завершилась сорок тысяч лет назад, вулкан разрушился, земля под ним просела — образовалась кальдера.
Западный край кальдеры — пик Бараний — сохраняет полутора-километровый «осколок» первозданного вулкана. Обрывистые стенки, доступные лишь снежным баранам, возносятся ввысь, как трамплин. Заполненные снегом ложбины белыми молниями падают вниз. Горизонты кирпично-красных шлаков напоминают о древнейших извержениях.
На озерах с теплой водой «царствуют» термофильные синезеленые водоросли. Они выделяют кислород и препятствуют попаданию метана и углекислоты из источников в атмосферу
Восемь с половиной тысяч лет назад Узон испытал последнее «потрясение». Колоссальный взрыв оставил после себя воронку около километра в диаметре. И с тех пор Узон ни разу не извергался. Согласно современным представлениям, если срок до последнего извержения превысил 3 500 лет, вулкан может считаться недействующим. Но никак не потухшим. Узон, конечно, стар, однако его старость расцвечена необыкновенным образом. За прошедшие тысячелетия фумаролы и сольфатары — выходы горячих вулканических газов — изменили поверхность земли, насытив ее сонмом термальных источников. Но живая природа не отступила, сформировав уникальный симбиоз с вулканизмом. Находящийся на территории Кроноцкого заповедника Узон взят под особую охрану — с 1996 года он включен ЮНЕСКО в Список всемирного природного наследия в номинации «Вулканы Камчатки».
Внешние склоны кальдеры изрезаны распадками. Заросли кедрового и ольхового стланика легко преодолимы только для медведей. Ветер, туман и косой леденящий дождь — неизменные спутники в камчатских горах. Но все это останется позади, лишь только начнется спуск в кальдеру. Царящий наверху холодный туман превращается здесь в низкую облачность, из которой льется самый обыкновенный ласковый дождик — все меняется, словно ты переступаешь невидимую границу другого мира. Это и в самом деле так: Узон существует по каким-то своим законам.
Он живет своей жизнью, и ему невдомек, в какое смятение приходят «ученые головы» рядом с его горячими источниками, в которых природа, словно одержимый алхимик, смешала чуть ли не все известные химические элементы, но мало того, поместила туда еще какие-то невообразимые бактерии и водоросли, для которых кипяток и ядовитые вещества — самая благоприятная среда обитания.
Высота стенок кальдеры в среднем 400 метров, ее диаметр — около 10 километров. Внутри — словно «заархивированная» Камчатка: серные кратерные источники и чистое озеро, из которого вытекает рыбная река, рощи каменной березы и кусты кедрового стланика, просторы ягодной тундры и классическое камчатское высокотравье, и — весь набор камчатской живности: медведь, северный олень, лисица-огневка, лебедь-кликун, белоплечий орлан.
Вода живая и мертвая
Медвежья тропа, ведущая на Узон с севера, спускается к озеру Дальнему. Это так называемый маар — взрывная воронка, заполненная холодной и прозрачной водой. Маар озера Дальнее имеет около километра в диаметре, его внутренние стенки сплошь заросли кедровым стлаником, и настолько крутые, что медвежья тропа, выводящая наверх, напоминает пожарную лестницу. Зимой озеро сковано льдом, сам кратер чуть не доверху завален снегом — последние льдины исчезают иногда только к началу августа. Кольцо обрывистых стенок почти не оставляет места для берега, лишь узкая полоска шлака, пепла и вулканических бомб черной лентой опоясывает воду.
В центре кальдеры, разогреваемой подземным, еще не остывшим магматическим очагом, находится основная термальная зона — здесь более тысячи горячих источников (они могли бы питать небольшую геотермическую электростанцию). Источники подпитывают многочисленные озерца, самое большое из которых — Хлоридное диаметром всего 150 метров. Его вода беловато-серая и имеет хлориднонатриевый состав. Из нескольких глубоких и высокотемпературных воронок непрерывно выделяются крупные газовые пузыри с высоким содержанием метана и водорода. Дно озера обильно заселено диатомовыми водорослями, которые под воздействием солнца (средняя глубина водоема не более 1,5 метра) активно участвуют в фотосинтезе, выделяя кислород. В свою очередь, кислород окисляет поступающий из глубины сероводород до элементарной серы, выпадающей на мелководье в виде мелких желтоватых зерен и образующей на берегах озера серные пляжи. Эта сера служит пищей для тионовых бактерий, вырабатывающих серную кислоту. В результате из озера вытекает ручей натуральной серной кислоты, хотя и разбавленной.
Вода Хлоридного, разумеется, не годится для купания, купаются в другом озере — Банном — взрывной воронке, заполненной сернистой, нагретой до 40°, водой. Купание в Банном всегда было своеобразным ритуалом для всех, кто работал на Узоне или попадал туда в качестве туриста. Вечером, когда темнело, к озеру тянулись вереницы людей с полотенцами. Осторожно шли они по медвежьим тропинкам, освещая путь фонариком, огибая грязевые котлы и фумаролы. По гулким буграм спускались к серному ручью. Уже слышно было, как булькают пузыри в истоке. А вот и Банное: луч фонаря останавливался на безмолвно клубящейся стене пара… Весной 1987 года температура воды в озере вдруг поднялась до 47°С. Любителей узонских ванн ожидало разочарование. А к осени температура вновь вернулась в прежние рамки.
В 1989 году на водоеме произошел так называемый фреатический взрыв с выбросом содержащегося в воронке материала. Его наблюдали только егеря заповедника. В 1991 году вулканологи обнаружили на глубине 25 метров плотный горизонт расплавленной серы. Пробив эту корку, груз с термометром достиг настоящего дна на глубине 32 метра. Впечатляющие факты! И все же стоит погрузиться минут на пять в грязноватую жижу, чтобы снять усталость и ощутить вместе с легким запахом серы мимолетную близость с «преисподней».
Алхимия под ногами
Тионовые бактерии живут в воде при температуре, близкой к 90°С. Их колонии образуют живописные космообразные скопления, вытянутые по течению кислотных ручьев
Грязевые котлы и грязевые вулканчики — маленькие чудеса Узона. Они встречаются там, где пеплово-пемзовые туфы под воздействием серных паров и горячей воды превратились в каолинитовые глины. Дитмар впервые описал их, а Владимир Комаров, известный географ, позже президент Академии наук СССР, оставил первые фотографии. Теперь кажется, что эти необычайно четкие, как тогда говорилось, «фототипии» сняты чуть ли не вчера. Такие же горячие источники, котлы, вулканчики — те и не те: трудно объяснить, в чем различие — в расположении источников или в их форме. Дело в том, что Узон все время меняется: одни источники умирают, другие — рождаются, пробиваясь сквозь тундру или прямо на медвежьей тропе. Глинистые корки, которыми покрыты многие термальные площадки, иногда гудят под ногой — под ними пустоты, и, если прислушаться, можно различить хлюпанье булькающей глины — это означает, что прямо внизу скрыт грязевой котел, готовый заключить вас в горячие объятия. Угодить в кипящую глину много страшнее, чем просто обвариться: глина не кипяток, остывает медленно, и сразу ее не смоешь. Можно только завидовать и восхищаться медведями, глядя, как лихо они пересекают термальные площадки.
Ленивое бульканье густой глины смешивается с яростным шипением «поющих» или «чертовых сковородок» — термальных площадок, где из-под зыбких корок брызжет, плюется и клокочет кипяток.
Грязевые вулканчики действуют почти как настоящие: и дымят, и «извергаются» своей горячей глиной, только активизация их «вулканической деятельности» наступает после дождя, когда разжижается глина, а в сухую жаркую погоду вулканчики «засыпают».
Там, где на поверхность выходят слабоминерализованные растворы, вокруг парогазовых струй откладывается мелкокристаллическая сера, покрывая землю нежно-зеленым налетом. В зонах сильной минерализации (до 5 г/л) при участии сероводорода идет процесс оруденения. Прямо на глазах у исследователя образуются различные сульфиды: мышьяка — золотисто-желтый аурипигмент и оранжево-красный реальгар, сурьмы — антимонит, ртути — красная киноварь, железа — латунно-желтый пирит. Палитра узонской земли причудлива — об этом и говорят названия минералов.
На озерах с теплой водой «царствуют» термофильные синезеленые водоросли. Они выделяют кислород и препятствуют попаданию метана и углекислоты из источников в атмосферу
С каждым годом кальдера Узон привлекает к себе все большее внимание ученых со всего мира. Особый интерес проявляют микробиологи, обнаружившие в горячих источниках Узона уникальный биогеоценоз. Прежде всего это мир архей — древнейших микроорганизмов, не относящихся ни к водорослям, ни к бактериям. Археи избрали для своей жизнедеятельности наиболее экстремальную среду. На Узоне они живут в источниках с температурой 96°С (температура кипения воды на уровне дна кальдеры — 96,5°С), используют «для дыхания» не кислород, а серу, и энергетические запасы пополняют за счет сероводорода.
Чуть меньшими «экстремалами» следует признать тионовые бактерии, открытые еще в 1933 году. На Узоне они предпочитают источники, нагретые от 80 до 90°С, и образуют там живописные космообразные колонии белого цвета. Эти бактерии различаются по виду и специализации: одни, например, окисляют сульфиды серы до серы элементарной, другие — преобразуют ее в серную кислоту. Ручьи, населенные тионовыми бактериями, имеют, как правило, белый цвет и рядом с красно-охристыми глинистыми буграми воплощают парадоксальную ассоциацию с «молочными реками и кисельными берегами».
В нижнем температурном диапазоне (менее 65°С) обитают хорошо известные, но малоизученные термофильные родственники обычных синезеленых водорослей. Это уже аэробные организмы, выделяющие кислород и, как выяснилось, препятствующие доступу в атмосферу из термальных источников таких газов, как метан и углекислота.
Медвежий рай
Для медведей, нагуливающих жир к зиме, ягоды — главнейшая пища
Медведи приходят на Узон в апреле—мае, когда всюду за пределами кальдеры еще лежит снег. При весенней бескормице зеленая трава для них — безусловный деликатес. Звери с явным удовольствием разгуливают по теплой узонской глине. Говорят, будто медведи лечат и укрепляют свои стопы, ослабевшие после долгой зимней спячки. Медведицы выводят из берлог совсем еще крохотных медвежат. На Узоне они чувствуют себя в безопасности. Любовные пары, не терпящие никакого соседства, могут уединиться в зарослях кедрового стланика. Молодежь резвится на снежниках. А летом и осенью, когда созревают голубика и кедровый орех — основная «вегетарианская» пища камчатских медведей, — косолапое население Узона заметно вырастает числом. Медведи пасутся на голубичной тундре порой часами, порой сутками, становясь неотъемлемой частью узонских ландшафтов. Люди стараются не тревожить их, и медведи отвечают снисходительным равнодушием, как и подобает подлинным хозяевам Узона, которым, по счастью, неведомо, что кольцо цивилизации уже замкнулось…
Андрей Нечаев | Фото автора
Источник: http://www.vokrugsveta.ru/
Пожалуйста, ответьте на наши опросы. Несколько минут, потраченных вами на голосование, позволят нам понять, как сделать наш сайт и портал более интересным и нужным!
